Каково это — попасть в больницу после аварии в Дубае

Как произошла авария?

Всё случилось очень быстро. Мы едва успели забраться на камни и стали ждать спасателей. В Дубае все водные транспортные средства оборудованы аварийным маячком, который в случае крушения автоматически отправляет сигнал бедствия. Спасатели прибыли через 10 минут и первое, о чем нас спросили, есть ли у нас ID. На берегу нас ждали машины полиции и скорой, нас проверили на наличие переломов, мне остановили кровотечение из глубоких порезов на лице. Я была в шоке и не чувствовала боли. Меня накрыли полотенцами, потому что с катера я выбралась в купальнике. В таком состоянии меня на скорой доставили в Rashid Hospital — думаю, это была ближайшая государственная больница.

Что было в больнице?

За мной сразу закрепили помощника-санитара. Про страховку не спрашивали: в чрезвычайной ситуации все медицинские услуги в Дубае оказываются по ID. После осмотра врач сказал, что нужно накладывать на лицо швы. Я засомневалась, стоит ли делать это в государственной клинике. Но врач оказался бывшим военным хирургом из Ирака и объяснил, что у меня рваная рана и никакой пластический хирург не зашьет ее сейчас так, чтобы не осталось шрама. И я согласилась. Во время крушения я сильно ударилась головой, а поэтому спросила, сделают ли мне КТ или МРТ. Но врач отказался: «Ты молодая, бодрая, разговариваешь — зачем?» Меня отпустили домой в тот же вечер, выписав панадол. В госпитале я провела около 2,5 часа. За мной приехала моя коллега, она привезла мне одежду и забрала из больницы.

Что было дальше?

Утром я проснулась от боли во всем теле и сильного головокружения. Я испугалась, мои друзья тоже, и мы поехали в другую клинику, уже за деньги — German Saudi Hospital. Там мне сделали МРТ, КТ, рентген, обнаружив массу ушибов и легкое сотрясение мозга, то есть в целом подтвердили диагноз врача Rashid Hospital. Несмотря на то, что платить приходилось за каждую процедуру, сложилось впечатление, что врач всё время пытался поскорее убежать от меня. Но зато здесь мне назначили лекарственную терапию — с обезболивающими, заживляющими и антибиотиками. Швы потом я снимала тоже в German Saudi Hospital. Все процедуры обошлись в 3 000 дирхамов.

И никаких последствий?

Швы были гладкими, но я переживала, что раны заживут некрасиво, и поехала на консультацию к пластическому хирургу. Он сказал, что можно отшлифовать шрам, заодно исправить асимметрию, сделать блефаропластику, еще что-то. Всё это он оценил в 50 тысяч дирхамов. Но я решила, что надо просто посмотреть, как будет заживать лицо. И сейчас, спустя два месяца, шрамы практически незаметны.

Каково общее впечатление?

Все врачи — и на скорой, и в госпитале — были очень милосердными. Это первое слово, приходящее на ум. Они с одинаковым вниманием и добротой относились и ко мне, перебинтованной и в крови, и к девушке, которую на улице укусила кошка за палец. Она сильно плакала, опасаясь, что у нее бешенство. Думаю, сострадание — очень важное качество для людей, связавших свою жизнь с медициной.

Хотя в приемном покое Rashid Hospital было так много людей, что казалось, будто медперсонала на всех не хватит, однако я получила качественную помощь. А еще я ни от кого не слышала осуждающих слов, мол, как вы додумались выйти в море после заката! В арабской культуре нет стремления стыдить за поступки: люди здесь склонны радоваться тому, что всё хорошо закончилось.